О стране, обречённой на жизнь.
Кто-то говорит о том, что понятие «московская интеллигенция» размылось временем, и теперь эта прослойка общества, ранее горячо обсуждавшая на кухнях политический курс правящей верхушки, перестала быть совестью нации. Впрочем, это голословное суждение, и я удивляюсь тому, что оно имеет место быть.
Даже если у кого-то из пришедших 3 марта в книжный магазин «Библио-Глобус» и был пессимистический настрой, то от него не сталось камня на камне после двухчасовой встречи с Валерием Ивановым-Таганским и его двумя книгами, вышедшими в свет одна за другой: «Триумф и наваждение» и «Воровская яма». Как и во всех своих книгах и пьесах, автор говорит с читателем откровенно, не сглаживая острые углы. И в то же время в его произведениях нет и намёка на безысходность. Он рисует словом атмосферу, в которой живут люди – очень разные, с точки зрения, нравственности прежде всего. Автор не навязывает своего мнения, но оно стоит того, чтобы задуматься о своём предназначении на Земле.
— А русский читатель так соскучился по такому обращению к нему, — сказала известный московский художник Кира Гаврилова, — стилистика Иванова-Таганского насыщена образами, благодаря чему автор и доводит до нас свою точку зрения.
Кира Гаврилова преподнесла в дар Валерию Александровичу его портрет: выразительное лицо писателя, а на заднем плане – краснокирпичные фрагменты архитектуры Театра на Таганке, где он служил верой и правдой 12 лет. Это были годы, когда Юрий Любимов был на пике творческих находок, выпускал спектакль за спектаклем; это было время взлёта Владимира Высоцкого, с кем выходил на сцену Валерий Иванов-Таганский. О том, как это было, — ёмкий роман «Триумф и наваждение». В нём — о каждом из актёров, сделавших имя театру, а затем вольно или невольно принявших участие в его «расщеплении».
На большом экране были показаны фрагменты спектакля Театра на Таганке «Гамлет» в постановке Ю. Любимова. На сцене – Гамлет-Высоцкий и Лаэрт-Иванов-Таганский. Такое зрелище дорогого стоит: на плёнке запечатлён момент жизни культового театра в эпоху, которую называют застоем, что никоим образом нельзя отнести к театральной жизни того времени.
Арт-директор клуба «Библио-Глобуса» Сергей Крюков приглашает на подиум Владимира Завикторина из Содружества актёров Таганки, удивительно похожего на Сергея Есенина, недаром Иванов-Таганский сделал ставку на этого талантливого артиста, когда работал над спектаклем «Исповедь хулигана». Завикторин поблагодарил режиссера за правду, которой дышит роман о Театре на Таганке, а затем прочитал свои стихи, и аплодисменты были ничуть не тише тех, которыми награждает его публика после исполнения песен.
Поэт и бард Сергей Леонтьев выразил общее мнение о Валерии Александровиче как о многогранно талантливом человеке, состоявшемся и в театре в качестве артиста и режиссера, и в драматургии, и в прозе.
— Для меня, как и для многих русских людей, Вы кумир, легенда, глыба, — заключил Сергей Леонтьев и исполнил музыкальную композицию.
Сергей Светлов, академик ПАНИ, автор и исполнитель, порадовал болгарской песней, и надо было видеть, как засияло лицо супруги Дианы Ивановой-Чекийской, супруги Валерия Александровича: она родом из Болгарии и мелодии её страны греют душу. Сергей Светлов вспомнил моменты общения во время творческой командировки с директором Театра на Таганке Николаем Дупаком.
«Нежная книга» — такое определение дала «Триумфу и наваждению» режиссёр Московского театра имени Станиславского Ольга Великанова:
— Она – о молодости Таганки. О режиссёре Валерии Иванове-Таганском можно сказать одно: он чуткий режиссёр, режиссёр со школой. Помнится, его замечательная работа над постановкой в Театре на Таганке пьесы Христо Бочева «Полковник Птица» в 2001 году. И ещё хочу сказать о повести «Нескучный свет», вошедшей в книгу «Воровская яма». В ней – особый мир Переделкина, где живут писатели и поэты в Доме творчества, в котором и Валерий Александрович провел полтора года. Наблюдал за обитателями этого уникального местечка – в результате получилась палитра жизни, которую трудно идентифицировать с той, которая – за пределами Переделкина.
Анализ этой повести продолжил Сергей Луконин, прозаик, сын знаменитого в 70-е годы поэта Михаила Луконина:
— В ней вроде реализм, но внедрение в повествование собаки привносит в сюжет некую сказочную канву. Роман» Воровская яма» я воспринимаю не как детектив, а как драму.
В романе «Воровская яма» автор, будто хирург, вскрывает язвы нашей современности.
— Он, — сказал в своём выступлении редактор книги, литературовед Александр Руднев, — показывает своих и положительных, и отрицательных героев не с тем олимпийским спокойствием, равнодушием, о котором превосходно сказано у Пушкина в «Борисе Годунове» устами Пимена: «Спокойно зри на правых и виновных, не ведая ни жалости, ни гнева», а с тревогой и болью за судьбы людей и страны, которая сейчас переживает более чем смутные времена, где произошла радикальная, неслыханная ранее переоценка ценностей, к которой не все оказались готовы.
Особый интерес вызвали слова Владимира Фролова, заслуженного артиста России, сыгравшего роль Петровича в новой пьесе Иванова-Таганского «Волчий круг»:
— Валерий Александрович – художник, создающий в своих произведениях образ страны, обречённой на жизнь. И это он делает убедительно.
Кстати, первый роман Иванова-Таганского, вышедший в издательстве «Готика» в 2001 году, так и назывался «Обречённая на жизнь. Трилогия». Автор не изменяет себе и своим принципам.
Влад КРАСНОЯРСКИЙ, кандидат педагогических наук, академик ПАНИ
